Сословные предрассудки

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь…
Б. Пастернак

12 ноября 2015 года гениальному русскому химику и композитору А.П. Бородину исполнится 182 года со дня рождения. МУК «Камешковский районный историко-краеведческий музей» начинает серию публикаций об этом выдающемся человеке, неразрывно связанном с Камешковским районом. Его единственный в мире музей находится в с. Давыдово и принимает посетителей со всего мира уже более 35 лет.

Близкие друзья и соратники по искусству называли его алхимиком. «Алхимик еще не уехал…» — это о нем пишет В. Стасов А.Н. Римскому-Корсакову летом 1882 года. Есть оттенок шутливости, улыбки в этом дружеском прозвище. Но время высветило в нем и другой, совсем не шуточный смысл. Бородин обладал редким человеческим даром: обращать чуть ли не любую материю, к которой он прикасался…уж конечно не в золото, — но в нечто еще более весомое, драгоценное. Ореол тепла, чистоты, благородства возникал неизменно там, где он являлся. Да и сама переплавка неподатливого материала жизни в музыку, сияющую небывалым светом нежности, упоения, дышащую весельем, силой и страстью, — дело не одних только знаний, и не одного только таланта; в подоплеке его нельзя не подозревать волшебство (вспомним, что и Пушкин даль своего великого замысла различал, по его, пушкинскому, слову, «сквозь магический кристалл»). (Роальд Добровенский)

Перед нами необыкновенный человек, живший в необыкновенное время, которое академик Б. Асафьев назвал «великим русским Возрождением».

В жизни Александра Порфирьевича Бородина было много необычного, даже его рождение. «По привычкам тогдашнего времени, — пишет В. Стасов, — незаконнорожденного Сашу записали законнорожденным сыном Порфирия и Татьяны Бородиных – крепостных князя Гедианова».

 

 

 

 

 

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         Здесь уместно будет вспомнить, что и отец Мусоргского был незаконнорожденным отпрыском торопецкого помещика Алексея Мусоргского и его крепостной Ирины Ивановой, и целая вереница российских бастардов, среди которых Жуковский, Герцен, Ап. Григорьев, Фет и др. Закон возводил глухую стену между сословиями, но природа не желала знать этой стены и вплоть до падения крепостного права волну не признаваемых «незаконных» союзов нельзя было остановить.
Происхождение тогда много значило. И родители А.П. Бородина сделали все, что могли в тех условиях, чтобы скрыть правду и изменить жизнь ребенка к лучшему. Поэтому Бородин в разное время своей жизни официально «принадлежал» едва ли не ко всем сословиям тогдашней России. По рождению он крепостной, «дворовый человек князя Гедианова», как сказано в бумагах, и внебрачный сын этого князя, т.е., при ином повороте событий (вспомним Пьера Безухова), он мог бы принадлежать к верхушке общества, к аристократии.
Авдотья Константиновна (его мать) – была солдатская дочь, а впоследствии, став владелицей большого доходного дома (подарок князя Гедианова), относилась к «настоящим городским обывателям».

А.П. Бородин с двоюродной сестрой

Марией Готовцевой. 1856 год

А. Бородин поступил в Медико-Хирургическую Академия в 1850 г. как купец 3-й гильдии. Чтобы стать студентом этой Академии, нужно было принадлежать к свободному сословию. Авдотья Константиновна с присущей ей энергией взялась за дело. Было пущено в ход обычное по тем временам средство, за определенную мзду вольноотпущенный князя Гедианова дворовый человек Саратовской губернии Балашовского уезда сельца Новоселок А.П. Бородин был записан Тверской казенной палатой в Новоторжское 3-й гильдии купечество.

Наконец, довольно высокое в служебной иерархии положение, которое давала профессорская должность в Медико-Хирургической Академии, было связано для Бородина с титулом «его превосходительство» и правом потомственного дворянства.
Все, знавшие А.П. Бородина в жизни, отмечают, что он был совершено безразличен и к «сиятельности» своего отца, а позднее и к своему генеральскому званию. Никогда не был робок и принижен, не заискивал и не льстил, а в зрелые годы не напускал на себя важность и не подчеркивал свое превосходство. С молодости обладая чувством собственного достоинства, дослужившись до чина действительного статского советника, сохранил естественный демократизм. Он вел себя так, как будто сословных различий не существовало. Такое давалось немногим. Кастовые перегородки сложились и окостенели не только снаружи, но и внутри, в самих людях, преодолеть их было одинаково трудно и «снизу», и «сверху».
При всем том достоинстве, которое отличало Бородина, оставалась всегда в его жизни недоговоренность и двусмысленность. Он носил фамилию чужих людей и, по сути, оказался человеком как бы вообще без родителей, «без роду и племени».
Солдатская дочь Авдотья Антонова, поздняя любовь отставного поручика князя Луки Степановича Гедианова, сделала все, чтобы «вырастить человеком» своего Сашу, чтобы ему было дано в жизни больше, чем ей и таким же, как она. Всегда она была для него «тетушкой» и он никогда не называл ее мамой, хотя с детства догадывался об этом. «Тетушка и племянник», то, что было сделано «для отвода глаз», стало на всю жизнь. В начале августа 1873 года Мусоргский, увы, не без ехидства и желчи писал Стасову: «Brigadier на днях похоронил свою дряхлую старушку мать, которую, по присущей дураковатости, называл при нас тетушкой — хе-хе!…» Это о Бородине. Немецкое Brigadier означает генеральское звание, упраздненное к тому времени в русской армии; чин статского советника, в котором пребывал Бородин, соответствует званию генерала. Мусоргский был достаточно близким Бородину человеком, то, как он воспринимал ситуацию, говорит само за себя.

С.Б. Кудряшова