Интересные факты из жизни Бородина

Александр Порфирьевич Бородин – русский композитор, ученый, химик и медик, участник «Могучей кучки», продолжая традиции М.И. Глинки, создал русскую эпическую симфонию, а также утвердил тип русской эпической оперы.

Александр Бородин родился 12 ноября 1833 года в Петербурге. Был он незаконнорожденным сыном князя Луки Степановича Гедианова и молодой красавицы мещанки Авдотьи Антоновой. При рождении мальчика записали сыном крепостного слуги князя Порфирия Бородина и его жены Татьяны. До 8 лет мальчик официально оставался крепостным своего отца, но перед смертью тот дал сыну вольную и купил для него и его матери дом, где и прошло детство Саши. Из-за происхождения, не позволявшего поступить в гимназию, Бородин обучался дома по всем предметам гимназического курса, изучал немецкий и французский языки и получил прекрасное образование.

Музыкальность мальчика проявилась очень рано. Они с матерью жили неподалеку от Семеновского плаца, где иногда играла военная музыка, и Саша непременно направлялся ее слушать. Он перезнакомился с музыкантами, рассматривал их инструменты, следил, как на каждом из них играют. А дома садился за фортепиано и по слуху наигрывал, что слышал. Видя такую его любовь и способность к музыке, мать устроила для него уроки на флейте. Солдатик из военного оркестра Семеновского полка приходил его учить по полтиннику за урок.

Когда Саше Бородину было 9 лет, он в первый раз влюбился. Предметом его страсти оказалась взрослая особа. Звали ее Елена. В честь нее он сочинил свое первое музыкальное произведение – польку «Helen».

Параллельно с интересом к музицированию, юного Сашу Бородина охватила еще одна пламенная страсть, ставшая впоследствии делом всей его жизни – химия. Друг его детства и юности Михаил Щиглев вспоминал: «Не только его собственная комната, но и чуть ли не вся квартира была наполнена банками, ретортами и всяческими химическими снадобьями. Везде на окнах стояли банки с разнообразными кристаллическими растворами. И Сашу даже немного за это преследовали: во-первых, весь дом провонял его химическими препаратами, во-вторых, боялись пожара». Опасения близких Александра были не напрасны, он был очень рассеянным. Из-за чего, будучи уже взрослым человеком, нередко попадал в забавные ситуации.

Однажды вечером к Бородину в гости пожаловали друзья. Играли его произведения, ужинали, беседовали. Вечер прошел так замечательно, что никто и не заметил, как пролетело время. Неожиданно композитор посмотрел на часы и, ахнув, заспешил. Он поднялся из-за стола, вышел в прихожую, торопливо надел пальто  и принялся дружески со всеми прощаться. Друзья были в полном недоумении.

— Куда это вы, Александр Порфирьевич?

— Будьте здоровы, милые мои, а мне уже и домой пора, засиделся я с вами: а ведь у меня завтра лекция…

И долго еще Бородин не мог понять, отчего все вокруг так хохочут.

Рассказывают и о другом случае, произошедшем как-то с Бородиным.

Однажды, уходя из дому и опасаясь, что во время его отсутствия к нему может прийти кто-либо из друзей, он приколол к входной двери записку: «Буду через час». Вернувшись через некоторое время и увидев записку, он огорчился:

         — Какая досада! Впрочем, ничего не поделаешь — придется подождать…

          И, вздохнув, устроился на скамейке в ожидании… самого себя.

Летом 1850 года Александр Бородин отлично сдал экзамены на аттестат зрелости в 1-ой Санкт-Петербургской гимназии, а в сентябре поступил вольнослушателем в Императорскую медико-хирургическую академию, которую окончил в декабре 1856. Особое внимание он уделял химии и занимался ей с увлечением. Но и музыку не оставлял. Частенько вместе со своим другом Михаилом Щиглевым они отправлялись на музыкальные собрания, о чем тот позже рассказал в своих воспоминаниях:  «Мы не упускали никакого случая поиграть трио или квартет где бы то ни было и с кем бы то ни было. Ни непогода, ни дождь, ни слякоть – ничто нас не удерживало. Я со скрипкой под мышкой, а Бородин с виолончелью в байковом мешке на спине, делали иногда громадные концы пешком, например, с Выборгской стороны в Коломну, т.к. денег у нас не было ни гроша». Из этого периода жизни Бородина близкие ему люди помнят немало историй.

Однажды Бородин с другом возвращался с домашнего музыкально вечера, где он играл на флейте, а его друг на скрипке. Темень была страшная, фонари еле-еле мерцали. Бородин о чем-то задумавшись, шагал впереди, а его засыпавший на ходу приятель, несколько отстал. Вдруг какой-то странный и непонятный шум заставил приятеля встрепенуться:

— Эй! – позвал он. Однако никто ему не ответил. Бородин исчез. Испуганный молодой человек замер и минутой спустя услышал звук флейты, доносившийся откуда-то из-под земли. Оказалось, что в темноте Бородин оступился и упал в подвал какой-то лавки.

— Александр, с тобой все в порядке, — крикнул приятель Бородину.

— Пока не знаю, но, слава богу, флейта, кажется, цела.

В 1856 году Бородин отлично сдал выпускные экзамены и для прохождения обязательной врачебной практики был прикомандирован врачом-ординатором ко 2–му сухопутному госпиталю. Двумя годами позже он успешно защитил диссертацию на ученую степень доктора медицины, а через год был отправлен Академией за границу для научного усовершенствования. Бородин обосновался в Гейдельберге, где к тому времени собралось немало молодых русских ученых разных специальностей, среди которых были Менделеев, Сеченов, Юнге, ставшие друзьями Бородина и составившие, так называемый, Гейдельбергский кружок. Собираясь, они обсуждали не только научные проблемы, но и вопросы общественно-политической жизни, новости литературы и искусства.

Бородин интенсивно занимался наукой, используя при этом любую возможность для путешествий, знакомился с жизнью и культурой Германии, Франции, Швейцарии и Италии и музыка всегда сопутствовала ему. Он по-прежнему с увлечением музицировал в домашних кружках и не упускал возможности побывать на симфонических концертах, в оперных театрах. Тогда же он познакомился с молодой московской пианисткой Екатериной Протопоповой. Прекрасная исполнительница музыки Шопена и Шумана, она не только открыла ему неведомый поэтичный мир этих композиторов-романтиков, но и отдала молодому ученому свою руку и сердце.

Однажды Бородин с женой отправились за границу. На пограничном пункте, оставив жену на улице, Бородин зашел в комендатуру. Чиновник, проверявший паспорта, проформы ради, спросил Александра Порфирьевича, как зовут его жену. Бородин же, отличавшийся чрезвычайной рассеянностью, никак не мог вспомнить имя своей супруги. Разумеется, для человека, не знавшего Бородина, это выглядело крайне подозрительно, и чиновник уже хотел задержать этого странного проезжего. К счастью, в это время в комнату вошла Екатерина Сергеевна, и обрадовавшийся от всей души, Бородин закричал:

— Катенька! ради бога, как тебя зовут?

По возвращению в Россию осенью 1862 года Александр Порфирьевич получил должность адьюнкт-профессора Медико-хирургической академии, где до конца своей жизни читал лекции и вел практические занятия со студентами. Некоторое время он преподавал и в Лесной Академии, а также на Женских врачебных курсах, одним из организаторов которых являлся. Выдающийся ученый-химик музыку считал в большей степени увлечением. Однако, его творческое наследие трудно переоценить, а «Князь Игорь» является признанной классикой оперного искусства. Композитор работал над этим произведением 18 лет, в том числе 3 летних сезона в селе Давыдово Камешковского района, где сейчас находится единственный в мире музей А.П. Бородина.

А.П. Бородин своей основной профессией считал химию, но, как композитор, он оставил в истории культуры больший след. Бородин-композитор имел привычку писать ноты своих музыкальных произведений карандашом. Но карандашные записи недолговечны. Чтобы сохранить их, Бородин-химик покрывал рукопись раствором желатина или яичным белком. Так химия помогала музыке!

Премьера «Князя Игоря» состоялась на сцене Мариинского театра в октябре 1890 года, через три  половиной года после смерти композитора. Завершали работу над оперой друзья Бородина – Н.А. Римский-Корсаков и А.К. Глазунов. Спектакль вызвал горячий прием у публики. Известный критик В.В. Стасов писал: «Опера «Игорь» во многом прямо родная сестра великой опере Глинки «Руслан», в ней та же мощь эпической поэзии и та же грандиозность народных сцен и картин, та же изумительная живопись характеров и личностей, та же колоссальность всего облика и, наконец, такой народный комизм, который превосходит даже комизм Фарлафа».

Гениальный композитор, выдающийся ученый-химик, активный общественный деятель, педагог, дирижер, музыкальный критик – Александр Порфирьевич Бородин, без сомнения, является одним из самых замечательных представителей русской культуры второй половины XIX века. Созданные им музыкальные произведения отличает глубина и богатство содержания, разнообразие жанров, классическая стройность форм. Большинство из них связаны с русским эпосом, с повествованием о героических подвигах народа. Эти темы и сегодня интересны многим.

С.Б. Кудряшова